Гулять я вышел в десять часов
вечера. Хотя, точнее, не вышел, а выбежал, ибо весь день мне приходилось
помогать родителям по хозяйству: собирать огурцы и помидоры на огороде, таскать
гнилые доски, с торчащими ржавыми гвоздями, ломать забор у бабушки, чтобы
заменить его на более новый. А чтобы заменить старый забор новым, нужно ещё
этот новый забор сколотить своими руками. Как вы уже поняли, летом я далеко не
отдыхал. Но все же под вечер мне удавалось вырваться погулять. Весь день я был
хорошим и послушным, поэтому ночью можно было и совершить какую-нибудь пакость.
Ещё с прошлого года я запомнил главное правило: выходить гулять в деревне лучше
после 23:00. Деревня засыпает, молодёжь просыпается. Потому все самое интересное,
что я вам расскажу, происходило в то время, когда луна подменяла солнце. Прошлое
лето было у меня весьма весёлое, и в этом году я хотел бы его повторить.
Если же прошлое лето было у меня
довольно ёмким и насыщенным, то в этом году дела обстояли иначе: июнь я
потратил на экзамены и подготовку к выпускному вечеру, июль был отдан на
растерзание моему поступлению, а первые две недели августа я провёл на море. И
вот, от большого летнего пирога у меня осталась лишь половинка августа. И
последние две недели мне предстояло провести в деревне у бабушек.
Две мои бабушки жили в одной
деревне, и это было довольно удобно. Не нужно было колесить туда-сюда, чтобы
повидать каждую. И бабушки между собою не грызутся из-за того, что у одной
внуки были дольше, чем у другой. Но к двум бабушкам прилагаются два двора, два
огорода. Помогать им, как работать на двух работах.
В деревне меня уже ждали. Как
только я сказал Глебу, что завтра приеду, мне на телефон пришли две фотографии с
подписью: «Мы тебя ждём». На обеих фотографиях группа парней сидела за синим,
обшарпанным столом в какой-то комнате. По центру фотографии располагалось
разбитое окно с синей рамой. На столе стояли ещё недопитые бутылки пива. Глядя
на их счастливые, весёлые лица я не мог понять: они так радуются моему приезду
или пиву?
«Это вы где?», — спросил я. Мне
тут же пришёл ответ:
«В конторе».
Гулять я вышел в десять часов
вечера. Где искать друзей, нетрудно догадаться судя по полученным фотографиям.
Контора когда-то принадлежала
колхозу, я помню даже время, когда там работала бабушка моей сестры. Но
последние лет десять она представляла собой заброшенное и всеми покинутое
здание (конечно же, контора, а не бабушка). До прошлого года контора не вызывала
у нас никакого интереса, стоит себе да стоит.
Думаю, стоит рассказать о том, что
нас гнали отовсюду. Где бы мы ни обосновались, всюду получали тумаков от
взрослых. В те же года я и понял, как сильно ценится умение быстро бегать и
соображать на ходу. Но больше всего ценилось умение держать язык за зубами,
что, к сожалению, не у всех получалось. Первым местом нашей дислокации был
детский садик. Точнее, не само здание, а закреплённая за ним территория,
огороженная небольшим разноцветным заборчиком, через который перелезть не
составляло труда. Попасть во двор было легко: калитка закрывалась на простой
крючок, который можно открыть, перекинув на ту сторону руку. Мы днями и ночами
зависали в беседке, играя в карты на желание, кидались шишками и приносили
ветви черёмухи, чтобы покушать ягод. Но, чем дольше мы там находились, тем
больше росло наше стремление к вандализму, при этом мы оставляли после себя
тонны мусора. Спустя недели, мы ломали штакеты в заборе. Помню, как я, проиграв
желание в бутылочку, должен был выбить из штакетника доску. Чтобы решиться на
столь плохой поступок, мне нужно было минуты две походить вокруг, выбрать
будущую жертву, прицелиться и проверить: никто из взрослых случайно не видит? А
затем резким ударом ноги я выбил один штакет из ряда точно таких же. После
этого, я старался избегать игр на желание. Я, конечно, старался уменьшить урон,
наносимый садику нашей компанией, и во многих делах я был чистым ангелочком, не
способным на такое варварство. Но мы были в одной лодке, поэтому, хоть я и
ничего старался не ломать, приходилось брать часть вины на себя. А затем
ангелочка выпнули из меня, как гнилой, ненужный штакет.
Спустя годы, этот садик закрыли,
возможно, из-за нас, но я не уверен. Свои погромы мы устраивали исключительно в
летний период и исключительно пока никто не видит. Следующим местом наших
тусовок был парк, но там мы надолго не остались: что можно делать среди
деревьев? Да и к тому же в этом парке находился памятник участникам Великой Отечественной
войны, на котором располагались имена ветеранов села. По этой причине совесть орала
мне во все уши.
В прошлом году детский садик
решили открыть на первом этаже сельской школы, поэтому часть пришкольной
территории начали застраивать качельками, песочницами и зверьками из покрышек.
Но вишенкой на торте стала большая деревянная беседка, своими размерами
переплюнувшая предыдущую. Она могла вместить, наверное, человек двадцать.
Думаю, вы уже догадались, что именно она стала следующей жертвой нашей
компании. Беседка, сделанная для детей, со временем стала наполняться
бутылками, окурками и прочим мусором. Меня тогда грызла совесть, поэтому
временами я вместе с парнями выкидывал мусор за пределы садика, но позже понял,
насколько это бесполезно. Днём в этой беседке играли детишки, а вечером там
курили и играли в карты детишки постарше.
Стоит отметить тот факт, что на
разграбленное место мы не возвращались. Как только мы поняли, что садик
окончательно закрыт, и нас оттуда никто не будет выгонять, желание ломать забор
у всех улетучилось. И мы искали приключений там, куда нам не разрешали ходить.
Но в прошлом году мы решили
пошариться в конторе. Там мы нашли на втором этаже кучу комнат, одна из них
была заперта на большой амбарный замок, и мы каждый день обещали друг другу
взять монтировку и узнать: что же за той дверью? В комнатах стояли шкафы и
столы, в которых хранились кучи макулатуры: отчёты, бланки, доклады, книги,
инструкции, плакаты и прочие документы. В воздухе витал запах пыли, советского
союза и мочи. Помимо всего этого, мы нашли несколько печатных машинок. Починив
несколько, я печатал на них всякую всячину, так как ничего толкового в голову
не приходило. И вот, в этом году, в деревне уже не осталось непомеченных нами
мест. Кроме одного.
Гулять я вышел в десять часов
вечера. И сразу же направился к конторе. Я был абсолютно уверен, что она не
пуста, так как из окон доносились чьи-то голоса. Я не мог дождаться, когда же
уже смогу пообщаться с благовещенскими парнями: Глебом и Андреем, которые, как
и я, приехали погостить к бабушкам. Кстати, у и Глеба и у Андрея, как и у меня,
две бабушки жили в одной деревне.
Но передо мной встал главный
вопрос: как же забраться внутрь? Дверь, через которую мы заходили год назад,
была покрыта железными листами и запаяна. Обойдя здание, я подошёл к нему
сзади. Там располагался чёрный вход в виде коридорчика, ограниченного по бокам
стенами и покрытым шифером сверху. Над этим козырьком на расстоянии полноги
торчал каменный выступ, метра полтора в длину и полметра в ширину от стены.
Чуть выше и правее, словно дыра в стене, торчало окно, створки которого давно
были выбиты. Именно в это окно я и планировал залезть.
Для начала нужно было забраться на
козырёк. Раньше в этом нам помогала дверца холодильника, по которой мы карабкались
наверх, но я не нашёл даже следов её присутствия здесь. Зайдя с правого бока, я
увидел в стене коридора маленькое окошко. По традиции окон конторы, оно, как и
остальные, было выбито, но это лишь облегчало мою задачу. Подпрыгнув, я
схватился за крышу козырька, а коленом упёрся в деревянную раму. Подтянув своё
тяжёлое тело, я схватился за каменный выступ и вытянул на шифер нижнюю часть туловища.
Полдела сделано. Теперь, стоя на выступе, я должен каким-то образом, залезть в
окно. Оно располагалось невысоко, но выполнению моего задания мешал тот факт,
что окно находилось не по центру, а на правой стороне стены, поэтому выступу не
хватало полметра до окна. Прыгать не вариант. В темноте я обнаружил, что на
уровне выступа, на котором я стою, прямо под окном торчали из стены небольшие
железные штыри, четыре штуки, короткие, но для стопы места хватало. Я поставил
ногу на один из них и надавил, проверяя прочность. Не хватало ещё в первый же
день сорваться вниз и сломать себе что-нибудь. Штырёк, однако, меня выдерживал.
Встав одной ногой на него, а другой оставаясь на выступе, я заглянул в окно.
Внутри я увидел длинный, уже знакомый мне с прошлого года коридор, по левой и
правой сторонам которого располагались дверные проёмы, ведущие во все комнаты
здания. Из одного проёма исходил свет. Я хотел воспользоваться своим эффектом
внезапности, поэтому не стал звать на помощь, а решил поиграть в
ниндзя-невидимку и залезть в окно без чьей-либо помощи. Нужно только было за
что-нибудь ухватиться и подтянуть себя наверх. Я решил проверить на прочность оконную
раму. Схватившись за неё, я начал тянуть себя наверх, но дерево затрещало у
меня руке, поэтому пришлось искать
другую точку опоры. Вытянув руку подальше, я схватился за подоконник и залез
внутрь. Отряхнувшись, я уже приготовился видеть удивлённые лица друзей. Судя по
их голосам, они были чем-то увлечены, причём настолько, что даже не слышали,
как я лез по стене. Я шёл, переступая кучи бумаг, валявшихся на полу.
Встречайте меня, Андрей и Глеб, я только что залез в окно, находящееся в пяти
метрах от земли!
Зайдя в комнату, я понял, что это
то самое место, где были сделаны фотографии, отправленные Глебом. За столом,
возле того самого синего окна играла в карты компания, уже знакомых мне не
первый год ребят.
— О, Антоша!, — меня тут же начал
приветствовать каждый в помещении.
Пожав всем руки, я заметил, что в
компании нет ни Глеба, ни Андрея. Похоже, я зря лез.
— Они возле клуба сидят, —
рассказал мне Коля, — а ты как сюда попал?
— Как, как, — буркнул я, — по
стене через окно залез.
— Ты дурачок?, — послышался смех, —
там же внизу дверь открыта!
Действительно, там внизу дверь
открыта, а я тут в ниндзя играю.
Развернувшись, я вышел из комнаты.
Из конторы я выходил уже через дверь на первом этаже.
Продолжение
следует
Комментариев нет:
Отправить комментарий